Здесь не надо плакать, ни смеяться, ни ждать. Здесь не стоит думать, если хочется спать.
Когда открылось то, что прятал снег,
Всех поразила простота изнанки
Счастливых дней зимы. Вот санки,
Похожие на арфу, звук дрожжит,
Вот поллитровка смуглая лежит,
Соседствуя с разорванным пакетом.
Бумага вот, вот перья, вот конфеты,
Вот, маясь животом и выставив крестец,
Бездомный стул предчувствует конец,
И елка-палка, загнанная лошадь,
Все тянется колючей шеей тощей.
К ней прижимается изломанный матрас.
Как ухо, горло, нос и даже глаз,
Торчит в миру унылый унитаз.
Все надоело, все сюда несут,
Вершат над прошлым справедливый суд.
И дворник, этой кучи судия,
Готов к сожженью знаков бытия.
(с) Наталья Кудрявцева.
Всех поразила простота изнанки
Счастливых дней зимы. Вот санки,
Похожие на арфу, звук дрожжит,
Вот поллитровка смуглая лежит,
Соседствуя с разорванным пакетом.
Бумага вот, вот перья, вот конфеты,
Вот, маясь животом и выставив крестец,
Бездомный стул предчувствует конец,
И елка-палка, загнанная лошадь,
Все тянется колючей шеей тощей.
К ней прижимается изломанный матрас.
Как ухо, горло, нос и даже глаз,
Торчит в миру унылый унитаз.
Все надоело, все сюда несут,
Вершат над прошлым справедливый суд.
И дворник, этой кучи судия,
Готов к сожженью знаков бытия.
(с) Наталья Кудрявцева.
Родина моя - помойка
С гордым флагом на залитой
Жижею помойной крышке,
Ржавой, грязной и вонючей.
Сам я - фантик от конфеты
Фабрики "Октябрь Красный",
Съеден дочкой коммуниста
У него на даче классной.
Рядышком с хребтом от сельди,
Что в засаленной газете
С фотографий огромной
Михаила Горбачёва,
Я валяюсь мятый, мокрый,
В принципе давно готовый
Быть сожжённым вместе с сельдью
На огромной дымной свалке.
И давно мечту забросил
Стать картиной я музейной
Иль хотя б билетом в Лондон
Где туман да дождь всё время...
(с) Александр Лаэртский, с альбома "Дети Хоронят Коня"